По другую сторону бубна: взгляд изнутри

Яана Коури

Эта статья была впервые представлена в форме презентации на международной конференции, посвященной наследию Уку Мазинга и местной народной культуре и прошедшей 15—17 октября 1999 года в Райккюла (Липа, Эстония). Здесь статья помещена в сокращенном виде: на презентации я демонстрировала иллюстрации к процессу изготовления бубна, но отсюда они изъяты, как и сопутствующие описания.

Это своего рода урок экспериментальной и прикладной антропологии; и в то же время — свидетельство священной дружбы, связывающей шамана с бубном.

Бубен и лодка — исключительно важные предметы или символы в шаманизме. И то, и другое — средства передвижения шамана. Шаман путешествует с бубном. Барабанный бой для шамана — это стук копыт его духов-помощников. Когда шаман говорит, что он «летает», «танцует» или «скачет верхом», с его точки зрения это не метафоры, не поэтические выражения, а описания реальных действий.

Чаще всего шаманы путешествуют в мир духов в одиночку, но среди прибрежных индейцев-салишей в западной части штата Вашингтон (США) зарегистрирована необычно изощренная форма этого ритуала. Там шаманы путешествуют группой. Для этого они создают «духовное каноэ» или «духовную лодку», на которой и отправляются в Нижний мир, чтобы вернуть оттуда духа-хранителя своего пациента. В финском фольклоре фигурирует лодка, на которой мертвые переплывают через реку Смерти — Туонелу. В том же самом смысле шаман может называть «лодкой» и свой бубен. Подробнее об этих мифологических образах пишет Анна-Леена Сиикала в своей книге, посвященной финскому шаманизму.

Итак, о Бубне можно сказать то же самое, что однажды сказал Хромой Олень, знахарь племени лакота, о курительной трубке: это не просто вещь, это живое существо.

Джоан Галифакс пишет, что центр мира, Axis mundi, или мировая ось, — это порог, отделяющий пространство от беспространственности, множественность — от единства, смертность — от бессмертия. Говорят, что этот космический центр пребывает везде. Но люди во все времена и во всех уголках нашей планеты находили и создавали его конечные репрезентации. И одна из них — шаманский бубен. Элиаде отмечает, что вершина Мировой Горы — это не только высочайшая точка, но и пуп земли, исток творения. Для духовидца Мировая Гора — это точка соприкосновения земли и неба. Мировое Древо, как и Мировая Гора, пронизывает собою три плана бытия: корни Древа и недра Горы соответствуют Подземному, или Нижнему миру; ствол Древа и склоны Горы — Срединному миру, а крона Древа и вершина Горы — Верхнему, небесному миру. У сибирских эвенков в центре шаманского церемониального чума помещалась береза, по которой шаман спускался в Нижний мир или поднимался в Верхний, то есть путешествовал в места обитания духов.

В традиционных финно-угорских культурах дерево служило посредником для общения с умершими. С помощью дерева дух убитого на охоте медведя возвращался в свой небесный дом. Встречаются также деревья, несущие проклятие, деревья рождения и смерти, деревья удачи, деревья-хранители и так далее. Точно перевести эти древние финские слова непросто, но все они указывают на то, что между деревьями и людьми существовала теснейшая духовная связь. Имелись и до сих пор имеются деревья, связанные с судьбой какого-либо определенного человека или рода (nimikkopuita). В Финляндии и Эстонии по сей день известны деревья, считающиеся целебными.

В далеком прошлом, когда финно-угры были еще охотниками и собирателями, подходящее дерево для обода бубна, вероятно, выбирали особым образом. Можно предположить, что шаман высматривал и подыскивал нужное дерево в лесу очень долго, возможно даже с самого детства. Затем изготовитель бубна — чаще всего тот же шаман — отправлялся в лес в зимнюю пору и срубал дерево. Финский шаман Тапани Хиэталахти утверждает, что для обода бубна лучше всего годится доска от дерева, выросшего между болотом и скалой. Ствол поваленного дерева раскалывали вдоль на четыре равные части, и одна из них шла на изготовление обода. Затем шаман разводил огонь вокруг пня, на этом костре кипятил воду и пропаривал доску, чтобы согнуть ее в кольцо. В общей сложности шаман проводил в лесу несколько дней, изготавливая бубен в соответствии с советами своих духов-помощников. Эта процедура была частью шаманской инициации.

При изготовлении бубна иметь дело с духами приходится постоянно. Каждый этап этого многодневного процесса наполнен глубоким смыслом. Все чувства обостряются, восприятие раскрывается. Мастер работает в тесном контакте со всеми стихиями Жизни: огнем, водой, землей и воздухом. Североамериканские индейцы сенека говорят: если вы хотите породить живое существо, в этом должны участвовать два начала — женское и мужское. Во многих мифологиях природный огонь солнца и огонь, прирученный человеком, считаются едиными по своей природе и символизируют отца. Земля же — мать. И они сочетаются друг с другом священным браком.

Шаман просит огонь гореть; просит воздух веять. Силы природы должны помогать и благоприятствовать его работе. В финском фольклоре есть замечательная колыбельная для огня: «Tuuditan tulisoroista, liekin lasta liekuttelen…» — «Я качаю искру в колыбели…». Когда вы мастерите бубен, вы должны находиться повсюду одновременно: вы и повитуха, и роженица. Когда бубен будет готов, вы поменяетесь ролями: бубен станет повитухой и будет помогать шаману заново рождаться в мире духов и возвращаться в обыденной мир. Бубен — это врата, подобные материнскому лону.

Огонь сжигает дерево и нагревает котел с водой, а вода превращается в пар. Галифакс пишет, что шаманская власть над огнем связана с властью над экстатическими состояниями. Способность работать с невыносимым холодом и нестерпимым жаром означает, что шаман вышел за рамки обычных человеческих ограничений и приобщился сакральному миру. Огонь, символ Жизни, в сочетании с принципами власти и превосходства становится преображающей силой трансмутации. В нем растворяются старые формы, и из него же рождаются новые. Процесс изготовления бубна напоминает шаману о его трудах по изменению собственного сознания для путешествий в духовный мир.

Чтобы получился обод для бубна, доску необходимо согнуть. Она должна покориться мастеру. Точно так же и шаман должен покориться своей судьбе, чтобы стать целителем. Сгибая доску, мастер разговаривает с ней и с духом дерева или нарождающимся духом бубна. Согнуть ее надо очень быстро. Куйте железо, пока горячо. Гните доску, пока дерево не высохло. Влага внутри доски скапливается у внешней стороны будущего обода — там, куда ее гонит жар огня. Мастер соединяет друг с другом концы доски так, чтобы получился круг или овал. Галифакс пишет, что переход между мирами нередко изображали в виде отверстия, подобного родовым вратам: это порог, отделяющий существование в материнском чреве от сознательной жизни.

Стук сердца Матери-Земли… Самая распространенная модель бубна — овальная. Она дает самый лучший звук и резонанс. Барабанный бой оказывает особое воздействие на нервную систему. Слушая его внимательно, можно уловить за обычным стуком другой голос — песнь самого бубна. Харнер пишет, что эти звуковые волны особым образом влияют на человеческий мозг, расширяя или углубляя сознание. Шаман достигает экстатического состояния и отправляется в свое путешествие. В США исследовали влияние барабанного боя на ЭЭГ шаманов и обнаружили, что момент вхождения в измененное состояние соответствует естественной частоте электромагнитного поля Земли.

В ходе изготовления очередного бубна мы нашли удобную матрицу для обода — старое тележное колесо. Очень часто мы говорим об «импровизациях» или «творческих решениях», понятия не имея, откуда берутся эти неожиданные идеи. Поскольку это произошло в процессе изготовления бубна, я приняла это за знак или совет от духов. Это часть беседы с духами, и вашей ответной репликой должно стать применение совета на практике. Если все делать правильно, то изготовление бубна — это необыкновенно интенсивный диалог с духами. В такие моменты предмет совершенно реален в обоих мирах — и в обыденной реальности, и в мире духов. Все это — священный ритуал.

Время преображается во что-то иное. Бубен начинает сам сообщать вам, когда он готов к работе, как будто он и впрямь живое существо, наделенное собственной волей. Время и вневременность, вечность… В мире по другую сторону бубна, в шаманском мире духов, время течет по-иному. И шаман пребывает в обоих мирах одновременно.

Все эти перерожденные деревья, ободья бубнов, — родные братья и сестры друг другу: все они принадлежат к единому кругу силы. Их небесный прообраз — солнце. Солнце и воздух высушивают обод. В процессе изготовления бубна участвуют также бубен-мать и бубен-отец — бубны, созданные раньше и продолжающие традицию дружбы между человеком и духами.

Оформляя и украшая бубен, шаман заботится одновременно и о нем, и о самом себе. Я мастерю свои бубны как дитя побережья Восточно-Сибирского моря, где мои предки некогда мастерили деревянные лодки и спускали их на воду. Эти лодки они красили смолой. Точно так же я крашу смолой ободья своих бубнов — в честь своих предков и того места, где создавался бубен. Это тоже часть диалога с духом местности.

Перепонка бубна делается из шкуры северного оленя. Мастер может выбрать себе шкуру заранее — пока она еще жива и благополучно бегает на четырех ногах. Когда шкуру натягивают на обод, она должна быть влажной. Влажной — значит, мягкой и податливой. Высохнув, она станет твердой, как камень. Поскольку шкура прежде принадлежала животному, она естественным образом напоминает шаману о его собственном звере силы и других животных-помощниках. Натягивая шкуру на обод, начать нужно с четырех основных сторон света: севера, юга, востока и запада. Шаман просит каждую сторону света, чтобы она пришла и благословила его бубен. К финно-угорским бубнам часто приделывают деревянную ручку. Эта ручка символизирует Мировое Древо. Когда бубен высохнет, шаман может его раскрасить. Бубен сам подскажет, когда для этого придет время.

И в заключение — отрывок из «Калевалы», где говорится о том, как Вяйнемёйнен гуляет по лесу и встречает березу, оплакивающую свою судьбу. Выслушав ее плач, Вяйнемёйнен решает сделать из нее кантеле (традиционный финский струнный инструмент):

 

Siitä vanha Väinämöinen

Koivun soitoksi kuvasi.

Veistel kesäisen päivän,

Kalkutteli kanteletta

Nenässä utuisen niemen,

Päässä saaren terhenisen.

Veisti kopan kantelett,

Emäpuun iloa uutta,

Kopan koivusta lujast,

Emäpuun visaperästä...

Сделал старый Вяйнямёйнен

Из березы той утеху,

Целый летний день строгал он,

За день кантеле устроил,

На мысочке, скрытом мглою,

На туманном островочке.

Короб кантеле он режет,

На утеху ящик этот,

Короб делает он прочный,

Весь в прожилках этот ящик…[1]

Источники:

Eliade, Mircea 1964. Shamanism. Archaic Techniques of Ecstasy. London.

Halifax, Joan 1994. Shaman: the Wounded Healer. Thames and Hudson Ltd., London.

Harner, Michael 1986. The Way of the Shaman: A Guide to Power and Healing. USA. Kovalainen, Ritva & Sanni, Seppo Perferia Publications, Oulu.

Siikala, Anna-Leena 1994. Suomalainen šamanismi; mielikuvien historiaa. Suomen Kirjallisuuden seuran toimituksia 565.

Sommarstöm, Bo 1987. Ethnoastonomical Perspectives on Saami Religion in Tore Ahlbäck (ed.) Saami Religion. Scripta Instituti Donneriani Aboensis XII. Stockholm, Sweden.


[1] Калевала, XLIV, 168—177, рус. пер. Л.П. Бельского.